Самарканд. Частная гостиница, где мы остановились, располагалась в узком переулке неподалеку от мавзолея Гур-Эмир, плотно застроенном одноэтажными покосившимися домиками. Комната на двоих, оформленная в национальном стиле, но с отсутствием горячей воды обошлась каждому в 11 долларов в сутки. По всей видимости, горячий душ в частных гостиницах – явление сиюминутное и необязательное, и конечно, хозяева вспоминают об этом уже после того, как уставшие от дороги туристы закидывают вещи в комнату, и намерение оспаривать цену жилья у многих из них пропадает.
Первое самаркандское утро было солнечным и морозным. Изящные розы во внутреннем дворике гостиницы покорно склонились, припорошенные первым снегом. Пробираясь закоулками к «столовой» - дому, где гостеприимные хозяева кормят туристов за отдельную плату завтраками, мы любовались удивительными произведениями узбекских мастеров – резными деревянными дверями, упрощенной репликой верещагинских «Дверей Тамерлана». Столовая оказалась домашним музеем, где было выставлено содержимое бабушкиных сундуков – старые медные кувшины, битая керамика, пахнущие пылью вышитые покрывала, альбомы с фотографиями многочисленного хозяйского семейства, и неизменно привлекающие внимание туристов коробочки хлопчатника. Пожалуй, завтрак в этой гостинице был самым лучшим за все время пребывания в Узбекистане. О, этот дивный, ни с чем не сравнимый аромат варенья из розовых лепестков…отчего я не догадалась привезти с собой в Россию баночку райского наслаждения?..

В городе поутру было холодно и пустынно, среди редких прохожих попадались в основном дворники и дети. Вход в усыпальницу Тимура - Гур-Эмир - охраняла группа мужчин с лопатами и вениками, с помощью которых они нехотя и периодически имитировали очистку окружающего пространства от льда. Мавзолей Тимура – величественное сооружение, построенное по приказу грозного завоевателя для безвременно почившего любимого внука в 1404 году. Судьба распорядилась так, что через год после постройки сюда привезли останки самого "железного хромца". Существует волнующая легенда, что в 1941 году, когда археологи решились провести раскопки на месте захоронения эмира Тимура, старейшины говорили, что рискнувший тронуть последнее прибежище великого воина вызовет на землю дух войны. Могилу Тимура вскрыли 21 июня 1941 года. Знаменитый антрополог Герасимов по останкам воссоздал облик полководца – умное, хитрое и надменное лицо эмира позднее воплотили в портретах и памятниках, один из которых стоит неподалеку от усыпальницы Гур-Эмир. Сейчас в тоталитарном Узбекистане своеобразный культ Тимура, он считается национальным героем, и экскурсоводы в музеях с гордостью расскажут вам о его грандиозных завоеваниях. В мавзолее Гур-Эмир весьма лаконичный рассказ на очень плохом русском мы услышали из уст закутанной в шерстяные платки женщины с золотыми зубами: "Вот здесь похоронен сам Тимур, а рядом его внук Улугбек". Впечатленные услышанным, мы направились к выходу, но женщина догнала нас и потребовала по 2000 сум (примерно 2 доллара) с носа за экскурсию. Выдав ей положенную по справедливости треть суммы, мы отправились к "сердцу" Самарканда – площади Регистан. Во времена Тимура здесь был торговый центр города, происходили публичные казни, и демонстрировались военные трофеи, включая головы врагов. Сейчас это главное место города, куда устремляются группы туристов, преимущественно из сопредельных стран и других районов республики. Путешественники из России в это время года представляют собой редкое зрелище.
С трех сторон площадь окружена удивительными по красоте медресе, самое старое и знаменитое из которых – медресе Улугбека (нач. 15 в.). Надо отдать должное современным городским властям – в медресе Регистана, помимо торговли вышитыми покрывалами и расписной керамикой, происходит некоторая реставрация. От главной площади прямая дорога ведет к другой важной самаркандской достопримечательности – базару. О приближении к этой обители чревоугодия, средоточию восточных сладостей, пряных запахов и экзотической торговли можно узнать по увеличению количества традиционно одетых женщин с тележками. Базар по-узбекски называется недвусмысленно - Siyob, что на самом деле означает всего лишь название городского канала Сиаб. Невозможно перечислить все, что предстает здесь глазам изумленного покупателя – сочные гранаты и виноград, чудесные пряности и леденцы из жженого сахара, могучие рыбы и смачные лепешки, орехи и пахучие сырные шарики, и несметное количество гороха… Горох принято продавать в завуалированном, вернее, засахаренном виде. Честно говоря, он быстро приедается. Вожделенными дынями обзавестись не удалось – сезон закончился, а их вяленые собратья сыграли со мной впоследствии злую шутку.
Рядом с базаром находится восстановленная мечеть Биби Ханым, о строительстве которой вам непременно расскажут романтическую легенду, чуть в стороне – другое достойное внимания место - некрополь Шахи-Зинда, что означает «Живой царь». Здесь находится могила святого Куссам ибн-Аббаса – двоюродного брата пророка Мухаммеда. По преданию, закончив однажды проповедь, он снял собственную голову с плеч и вместе с ней скрылся в пещере, где обитает и поныне.
Не могу умолчать еще об одном интересном наблюдении – в Самарканде мне попался на глаза скромный, но гордый плакат, размещенный на свежеоштукатуренной стене продуктовой лавки. Слоган, выдержанный в традиционных исламских сине-зеленых тонах, утверждал: «Узбекистан - страна с великим будущим», автор - президент Ислам Каримов. Лаконичность и скрытая сила этого заявления не могут не подкупать. Кто осмелится спорить? Вполне возможно, Узбекистан ждет великое будущее, страна станет процветать, население обогатится, и слава об Узбекистане будет греметь по всему миру. Между тем, пока что в республике большинство населения живет в бедности, растет безработица и недовольство режимом бессменного президента, что вызывает определенные ассоциации после недавних событий в соседней Киргизии.
«Работы нет никакой, только «Дэу» и производим, у народа нет сил терпеть. Если будут выступления, сам пойду в первых рядах», - возмущается таксист по пути в районный центр Навои. По обеим сторонам трассы периодически встречаются лозунги на "узбекской латинице". На новую письменность страна перешла несколько лет назад, многие, как и наш водитель, так и не смогли к ней привыкнуть.
Последним пунктом нашего краткосрочного пребывания в Самарканде была знаменитая обсерватория Улугбека. Пыльная дорога к обсерватории проходит мимо кладбища и музея Афросиаб. Музей стоит на месте древнего городища, откуда открывается завораживающий вид на Самарканд и горную цепь вокруг него. Здесь, на выжженных холмах Афросиаба, где столетия назад жили предки современных узбеков, теперь дует ветер и колышется редкая трава. Отсюда рукой подать до обсерватории Улугбека, которой в Узбекистане по праву гордятся. Астроном Улугбек считается вторым после Тимура национальным героем. Ему удалось с большой точностью, без применения телескопа, определить координаты более тысячи звезд. Благодаря раскопкам археолога-энтузиаста Вяткина, до нашего времени сохранился секстант, с помощью которого средневековые астрономы проводили свои измерения.

Поездка в Бухару. От музея далеких планет отправляются автобусы и такси в Бухару (Buhoro). Шесть часов хорошей утряски в маленьком тесном Daewoo Tico – и вы у цели. Все автомобили на дорогах Узбекистана делятся на два основных вида – Daewoo местного производства и машины российских марок. Узбекские "Дэу" бывают двух типов – “благородные” "Нексии" и смешные верткие "Тико", за свой нелепый внешний вид прозванные одной из участниц нашего путешествия «придурками».
Первые впечатления от вечерней Бухары почему-то вызывали ассоциации с небольшим ближневосточным городом. Центр. В кромешной тьме угадываются силуэты невысоких построек. Слабый свет фонаря освещает узкий проход между домами, заваленный по краям строительным мусором. Напротив недостроенной кирпичной стены яркими неоновыми огнями светится вывеска Lyabi House B&B. Это частная гостиница, где мы будем жить. Хозяйка гостиницы, Назира – приветливая полная женщина лет 45, работает в местном краеведческом музее. Замужем за иранцем, двое детей. 17-летняя дочь-студентка выполняет домашнюю работу и помогает в "гостиничном" бизнесе. Сын изучает тюркские языки в Швейцарии. Кто платит за обучение? Мама. Учитывая, что номер в гостинице обошелся нам в 7 долларов с носа, в это трудно поверить. Но в сезон цены взлетают в несколько раз. В Бухару часто приезжают иностранцы – французы, американцы, итальянцы, немцы, испанцы. Однако сейчас, в декабре, в городе еще более пустынно и одиноко, чем в Самарканде.
Первый вечер в Бухаре остался в моей памяти недвусмысленным намеком об опасности чрезмерной доверчивости и чревоугодия. По совету хозяйки гостиницы, мы отправились в близлежащий ресторан "Ляби-Хаус", с намерением получить представление о настоящей узбекской кухне. Плов, как известно, вечером подавать не принято – это тяжелая пища, которую настоящие узбеки едят в обед. Между тем, несколько видов салатов, лагман, шашлык и зеленый чай свалили двоих участников нашей компании в ту же ночь. Как водится, самым слабым оказался единственный среди нас мужчина – он обрел силы бегло осмотреть город только в день отъезда. Тех же, чьи желудки оказались достаточно крепкими, демонические яства поразили в голову. Мне приснился яркий, красочный сон, в котором я была одновременно актрисой Моникой Белуччи и режиссером Тарантино, который снимал про нее фильм. В этом фильме Моника с подругой-блондинкой сначала долго плавали в гигантском закрытом бассейне где-то в Италии эпохи неореализма, потом случайно, как бы между прочим, убили одного из служителей – молодого парня, и в страхе за свою никчемную жизнь бросились бежать из здания прямиком к станции метро Комсомольская. Вдогонку им спешили дружки убитого. Кровавая развязка неумолимо приближалась – казалось, двум хрупким девушкам в розовых босоножках на каблуках не уйти от разъяренных преследователей. Но в дело вмешалась Рука Судьбы в лице бравого полицейского на эскалаторе. Он остановил молодчиков, выхватил из кобуры револьвер, приставил его к ковбойской шляпе одного из парней, и нажал на курок. Револьвер дал осечку, но парень стал медленно оседать – у бедняги не выдержало сердце. А в это время прекрасная Моника с подругой вскочили в последний вагон метро. Этот сон, конечно, имеет крайне вредный, радикально феминистский характер, и не мог бы пригрезиться мне, будь я в добром здравии. Не надо ухмыляться, мужчины, во всем виноват повар.
Заканчиваю лирические отступления и продолжаю рассказ про Бухару. Старая часть города пахнет пылью веков, едва уловимым запахом хлопкового масла и мускуса. Это вотчина торговцев и мастеров (по-узбекски усто). Следуя современной традиции, и те, и другие располагаются во внутренних двориках медресе и под куполами средневековых базаров. Здесь представлены, наверно, все традиционные узбекские ремесла – вышитые покрывала, живописные миниатюры на сюжеты из Алишера Навои, резные деревянные поделки, уникальные кованые ножницы с птичьими головами, расписная керамика и прочие диковины. Мастера охотно расскажут вам о своей работе, и, может быть, даже дадут возможность попробовать свои силы. Ольга, наш "неформальный лидер", решила испытать себя в искусстве восточной живописи. По ее словам, чтобы скопировать небольшую миниатюру, на которой художник изобразил томную девушку, одиноко сидящую под фруктовым деревом, понадобилось два часа.
По сравнению с самаркандской, бухарская архитектура кажется менее яркой. Песочные своды и купола под ярко-синим небом создают ощущение зноя даже при температуре +2. Кажется, что город вырос из песка необъятных азиатских пустынь.
Традиционная достопримечательность среднеазиатского города – базар – не выдерживает конкуренции с самаркандским. Но рынок, где продаются драгоценности и ковры, достоин внимания всякого путешественника, не избалованного посещением бутиков в Третьяковском проезде. Знойные женщины с золотозубыми улыбками охотно демонстрируют унизанные массивными кольцами пальцы, призывая вас приобрести кусочек презренного металла. А как хороши какой-то первобытной красотой гигантские (до 5 метров в длину) ковры! Как известно, большой ковер в азиатском доме – признак достатка и благополучия, и продавцы искренне верили, что наш интерес к пятиметровому шерстяному чуду носит коммерческий характер.
В Бухаре нам наконец довелось приобрести долгожданные дыни, которые долетели с нами до Москвы вместе с другими среднеазиатскими сувенирами.
Обратный путь из Бухары до Ташкента в плотно набитом девятиместном «форде» был довольно утомителен и не оставил приятных воспоминаний. В Ташкенте запомнилось метро, богатой отделкой похожее на московское, любознательные и общительные местные жители, и центральная улица, называемая Бродвей, где вдоль многочисленных закусочных и шатров с игровыми автоматами разгуливали редкие туристы и местные подростки, при виде которых из закоулков памяти почему-то вылезли давно забытые слова «гопник» и «кастет».
К сожалению, времени на осмотр столицы уже не оставалось, и мы скоротали оставшиеся до вылета домой часы, лежа на креслах в аэропорту. Уже перед выходом к самолету, мы поняли, как нам жаль покидать гостеприимную Азию и попросили служащую аэропорта пустить нас на рейс в Хошимин вместо унылой Москвы, но девушка почему-то огорчилась, как и все пассажиры вокруг. Так и не удалось нам увидеть вьетнамские рисовые поля, но я об этом не жалею, потому что Узбекистан – это замечательно, и если вы еще там не были, то обязательно побывайте.