(использован материал из сборника "Легенды о Самарканде", Н. Якубова, и статья Л.И. Ремпеля «Об отражении образов согдийского искусства в исламе»)

Предыстория: Кусам ибн Аббас - двоюродный брат пророка Мухаммада, хаким (мэр) Мекки, был назначен с небольшой частью войск в Самарканд для утверждения ислама и введения основ шариата («мусульманского права»). По словам Ал-Я’Куби – Куссам умер в Мерве. По словам Ал-Белазури - Кусам провёл до семидесяти сражений близ Самарканда с местными идолопоклонниками, которые, в результате, были обращены в ислам. Но, в 676 году язычники Педжикентских гор неожиданно напали на Самарканд, в котором в это время мусульмане были заняты совершением намаза и все были перебиты.

Гибели не избежал и сам Куссам ибн Аббас, поражённый стрелой язычника.

Во время нападения язычников, минбар (место для моления, по одной версии) под Куссамом раскололся, и он, пройдя в образовавшуюся щель, скрылся с глаз неверных и остался жив. Отсюда и название – Шохи Зинда («Живой Царь»).

Куссам, отбиваясь от врагов и получив массу ран, при помощи пришедшего на помощь Святого Хазрет Хизра, достигает колодца Шаабан и скрывается в нём, где и продолжает жить до сих пор.

Почти добравшись до колодца, Куссам, тем не менее, получает страшный удар саблей, ему отрубают голову, но он, взяв в руки отрубленную голову, спускается в колодец, где получает бессмертие, испив «живую воду».

…Эмир Тимур возвратился из дальнего похода в свою столицу Самарканд. Поход был начат в счастливый час. Много земель завоевал Тимур, много имущества привёз в Самарканд. Рад был государь удачному походу и весел, но, прежде, чем начать празднование своих побед, прежде чем придаться отдыху от лишений и воинских трудов, он пожелала совершить поклонение на могилах святых, которых немало похоронено в Самарканде. С многочисленною свитой, с сыновьями и разными родственниками, с царской пышностью и великолепием он объезжал святые места, везде сходил с лошади и совершал поклонение. Наконец, Тимур подъехал к тому колодцу, в котором скрылся от язычников-неприятелей Шахи-Зинда ещё в то время, когда Самарканд только что был завоёван арабами и в нём начала насаждаться ислам. Тут напало на Тимура сомнение, - правда ли, что Шахи-Зинда, великий и всеми почитаемый святой жив? Он обратился к своим спутникам и сказал: «Я прочитал в исторических книгах, да и всем людям известно, что Шахи-Зинда скрылся в колодце, когда его преследовали взбунтовавшиеся и отрекшиеся от ислама самаркандцы, что он жив и пребывает в колодце. Я желаю знать, справедливо ли это, не умер ли уже Шохи-Зинда?»

Приближённые ответили:

-Государь, знать о том, что скрыто, никто не может, кроме Бога. Жив или умер в настоящее время Шохи-Зинда, не увидев его своими глазами, сказать невозможно.

Затем один вельможа доложил:

-Великий государь, я прочитал в одной книге, что Шохи-Зинда будет пребывать в молитве в этом колодец до тех пор снова не придёт на Землю новый мессия. Тогда Шохи-Зинда выйдет из колодца и покажется народу.

Не рассеяли эти слова сомнения Тимура и его стало мучить желание узнать скрытое. Ни перед чем не останавливался Тимур. Он тут же стал вызывать из своей свиты желающего спуститься в колодец. Много богатств, много почестей обещал он тому, кто доставит из колодца какое-либо известие о Шахи-Зинда. Однако, как ни заманчивы были обещания, не нашлось желающего: все боялись причинить беспокойство святому; многие думали, что вход к нему оберегает огнедышащий дракон. Опечалился Тимур и велел объявить своему воску следующее: "Храбрые воины, не отыщется ли между вами такого смелого человека, который спустился бы в колодец Шохи-Зинда и принёс известие о том, жив или умер святой. Этот человек награждён будет бессчетно и богатством и почестями".

На предложения Тимура вызвался один человек из числа воинов, по имени Хида. Хида был бесстрашным воином и обладал громадной силой. Соблазнился он на великое богатство и почести, предстал перед государем и заявил, что исполнит желание повелителя и спустится в колодец. Повеселел Тимур и сказал ему:

· Эй, Хида, это трудно дело только ты один можешь выполнить. Желаю тебе скоро и благополучно возвратиться, чтобы сердце моё успокоилось от сомнений и неизвестности.

Обвязал себя Хида по талии одним концом верёвки, взялись воины Тимуровы за другой конец и начали потихоньку спускать смельчака в колодец. Прошло немало времени, надвязали уже несколько верёвок, а Хида всё продолжал спускаться. Наконец, он ощутил под ногами дно. Смотрит кругом и ничего не видит – полная темнота. Догадливый человек был Хида, много перевидал на своём веку, много слыхал, да и ума имел достаточно. Сел он на дно колодца, зажмурил глаза и покрепче зажал их ладонями. Просидел он в таком положении немного времени, а затем сразу открыл глаза, - открыл и увидел, что внутренность колодца освещена, как земля в ясный день. Осмотрелся Хида и видит – в одной стороне колодца пещера. Смело вошёл он в пещеру и, пройдя расстояние, равное полёту стрелы, увидел дворец на подобие сокровищницы Фаридуна (эпический персидский царь). Дворец, снаружи и внутри сплошь украшенный драгоценными камнями, горел как солнце в летний день и бросал во все стороны разноцветные лучи света. Со всех четырёх сторон к нему примыкали суфы, а фасад его был точно отштукатурен расплавленным золотом. С каждой стороны дворца на суфах стояло по одному трону, украшенному драгоценными камнями. Немало дивился Хида несравненной красотой дворца. Много стран он исходил с Тимуром, много видел разных диковин, много слышал чудесного, но ничего подобного этому дворцу даже во сне не снилось. Однако, сколько он не ходил, сколько не смотрел в разные стороны, никто не выходил и нигде не было видно человека. Хида вошёл во дворец, но и здесь никого не было. Ходил Хида по дворцу, и, наконец, открыв одну дверь, вошёл в громадный сад, такой прекрасный, какого не было никогда на
земле. В этом саду были обширные виноградники, состоявшие из лоз всевозможных сортов, фруктовые и декоративные деревья и кусты разной величины и всех существующих пород, прекрасные цветники из самых удивительных по красоте и запаху цветов мира, широкие луга и поляны с мягкой травою самых нежных красок и поразительных видов; множество ручейков с светлою ключевой водой текло по саду, от ручейков в разные стороны проложены были канавки. Вода, журча, текла по ним во все места сада, наполняя собою кое-где расположенные хаузы, обсаженные большими карагачами, дававшие густую тень и прохладу. Дно и берега ручейков, канавок и хаузов, вместо камешков и песка, покрыты были разной величины зёрнами кораллов, изумрудов, яхонтов и рубинов. Везде на деревьях висели спелые плоды. Бессчетное количество чудных птиц с приятными и увлекательными голосами, с перьями подобными драгоценным камням, наполняло сад; поодиночке и стайками, перелетая с дерева на дерево, громко и неустанно они пели хвалу Богу.

Долго бродил восхищённый Хида по чудному саду, совершенно забыв зачем он явился сюда. Однако вид плодов был настолько прекрасен, что он не мог не удержаться, чтобы не попробовать их. Но только он протянул к ветке руку, как услышал страшный громовой голос: “Эй ты, помешанный! Если вздумаешь что-нибудь взять отсюда, я порву нить твоей жизни, этой палицей раздроблю тебе голову!”. От страха затрясся Хида, а рука его сама собой опустилась. Посмотрел: стоит страшный и необычайной величины старик с громадною палицею в руках. Сначала Хида хотел обратиться к нему с вопросом, но при виде этого страшилища, куда девалась его храбрость, и он со страху ударился бежать. Долго бежал он, пока не очутился в конце сада. Пред ним открылся прекрасный обширный зелёный луг, конца которому не было видно. Лошадей тысяч двести паслось на этом лугу. Все они осёдланы были золотыми сёдлами с набором из драгоценных камней; такие же на них были уздечки; но пастухов не было видно. Дальше Хида увидел дворец с высокою террасою, похожий на раньше виденный. Приблизившись, он увидел перед дворцом толпу мужчин тысяч в двести – одни были одеты белое, другие – в зелёное. Чтобы вы не сомневались в справедливости показанного числа лошадей и людей, нужно знать, что Хида безошибочно умел прикидывать на глаз количество людей и скота. Ввиду такой его способности амир Темур каждый раз перед сражением высылал его вперёд узнать число неприятельского войска. Хида взбирался на какую-нибудь возвышенность, с которой можно было видеть всё вражье войско, затем шёл и докладывал государю, что врага столько-то.

Пока Хида рассматривал дворец, лошадей и людей, он между последними заметил движение и беспокойство. Люди в белых и зелёных одеждах стали переговариваться: “Как будто на луг вошёл чужой человек, как будто близко находится посторонний”!”. В это время Хида увидел на террасе дворца на троне сидящего старца в белой блестящей одежде, всего в сиянии; справа и слева рядом с ним сидели ещё два старца, тоже в белых одеждах. Все трое, по-видимому, беседовали. Набравшись смелости, Хида почтенно приблизился к стоящим вокруг дворца людям и приветствовал их. Получив ответ на благожелание, он обратился к одному из них с таким вопросом:

· Таксыр (господин), кто сей великий муж, испускающий свет и как имена тех двух благородных старцов, сидящих с ним?

Тот отвечал:

· Знай, раб Божий, что сидящий в середине – Шахи Зинда Куссам, сын Аббиса; сидящий справа – пророк Хызр, а слева пророк Ильяс. Люди, которых ты здесь видишь, это души будущих людей и души умерших праведных людей – первые в белой одежде, последние в зелёной. Все они по велению божью собираются сюда каждый день, чтобы поклониться и служить хазрату (святому) Шахи-Зинда, а затем разлетаются на тех конях, которые ты видишь, направо и налево, на восток и запад, по всему миру.

Души между тем продолжали беспокоиться присутствием между ними постороннего человека. Это заметил Шахи-Зинда и пожелал узнать причины их беспокойства. Души отвечали: “О, Хазрат, сегодня спустился в колодец и вошёл сюда человек не из числа нас, посторонний”. Прогневался Шахи-Зинда и приказал нешумно привести этого человека и не успел в себя прийти Хида, как уже стоял перед троном. Сложив руки на животе, правую руку сверху левой и наклонив стан вперёд, он приветствовал Шахи-Зинду, на что он ответил тоже приветствием. Гневным взором взглянул Шахи-Зинда на Хиду. Храбрый, бесстрашный человек был Хида, однако и он от этого взгляда изменился в лице, затрясся как таловый лист и упал на колени. Склонил голову Шахи-Зинда и задумался. А Хида уже в ужасе припал к земле: ни жив ни мёртв, дрожит за свою жизнь. Наконец, Шахи-Зинда поднял голову и обратился к нему с такими словами:

· Раб Божий, ты совершил дерзкий поступок, спустившись в колодец и явившись между душами праведных людей. Разве ты своим беспокойством не боялся прогневать меня? Неужели ты не знал, что по моему приказанию тебя могут сделать участником постоянного мира, привести в первобытный, доземной вид? Если я поступлю так, то этим избавлюсь от других, подобных тебе дерзких людей, которые может быть тоже пожелают сойти в колодец и побывать ради любопытства в царстве чистых душ.

Хида в страхе стал оправдываться:

· О, Хазрат, не наказывай меня, я не по своей воле спустился в колодец. В мире явился великий государь – Амир Темур. Он уже завоевал половину вселенной и хочет завладеть всей землёй. Он насильно послал меня сюда. Разве я мог ослушаться его?

На это Шахи-Зинда сказал:

· Ты лжец и не боишься бога. Амир Тимур насильно не приказывал спускать тебя в колодец: тебя привело сюда корыстолюбие: ты спустился добровольно в надежде на обещание тебе Тимуром богатства и почестей. На этот раз я дарую тебе жизнь и прощаю твой поступок, но с тем условием, чтобы ты так или иначе не рассказывал царю своему или кому другому ничего из виденного здесь тобою, чтобы всё это ты сохранил в тайне. Если же ты не удержишь тайны, проговоришься, на твою голову посыплются беды и несчастья, и ты лишишься самого важного из пяти чувств человека. Тимуру же за то, что он смел сомневаться в том, что я жив, определено такое наказание: все страны на земле он завоюет, но не овладеть ему Китаем.

Заплакал Хида: “Разве Амир Темур поверит, если я не выдам ему тайны”,- сказал он, - “меня прикажет он мучить и пытать. Какое же мне положено наказание, о Хазрат, если я не вынесу мучений и спасая жизнь, открою, что видел и слышал здесь?”.

Шахи Зинда ответил ему на это: “Если ты выдашь тайну, не исполнишь моего желания, ты сам ослепнешь и всё потомство твоё будет рождаться слепым. Помни наказания и не раскрывай тайны. А теперь возвращайся домой, да бойся в другой раз беспокоить меня!”.

Поднялся Хида и пятясь, с согнутым станом и прижатыми к животу руками, начал отходить от дворца, бормоча благодарность. Потом быстро, не чувствуя своего тела, пробежал весь луг, сад, дворец, попал в пещеру и очутился на дне колодца. Наскоро он перевязался по-прежнему концом веревки и начал часто и сильно дёргать её, подавая сигнал, чтобы вытаскивали. Наверху, быстро начали тянуть верёвку. Вытащили Хиду и не сразу узнали его. Тотчас же повели его к Амиру Темуру, который с нетерпением ждал известий о Шахи-Зинде. Упал Хида передё царём на землю и поцеловал её. По лицу его узнал царь, что с ним случилось что-то необычайное и сказал:

· Рассказывай Хида, что видел в колодце? Жив или нет Шахи-Зинда?

Хида доложил:

· Великий государь, я спустился на самое дно колодца, но ничего там не увидел, потому что ничего нет и Шахи-Зинды нет.

Амир Темур пришёл от этих слов в сильный гнев и начал громко кричать на Хиду:

· Ты лжёшь перед своим государём! Всем известно, что Шахи-Зинда находится в колодце; об этом написано в книгах, а ты говоришь, что его там нет! Скорей рассказывай всё, что видел, иначе я предам тебя мучениям, а потом прикажу убить.

Что я могу сказать Вам, государь, когда ничего не видел? – заявил Хида. Тогда Амир Темур дал знак слугам, чтоб позвали палачей. Мигом явились они, упали ниц пред троном царя и почтительно выразили готовность служить государю и исполнить всё, что он прикажет. Разгневанный Тимур приказал казнить Хиду. Вышел один из палачей, схватился за рукоятку висевшего у него на поясе меча, быстро выхватил из ножен, пригнул голову Хиды и широко замахнулся мечом, чтобы одним ударом отделить душу от тела. Тут познал Хида, как сладка жизнь:

· Стой, палач, я имею слово сказать царю! – крикнул он.

Палач остановился.

· Великий государь, если я открою тайну о Шахи-Зинде, то должен буду лишиться зрения. Кроме того, все потомки мои будут рождаться слепыми. Государь, я много и усердно служил тебе. Надеюсь, что ты не пожелаешь мне этого страшного несчастья, не пожелаешь, чтобы я ослеп и мои потомки были слепыми ради того, чтобы знать тайну о Шахи-Зинда.

Но Тимур отвечал:

· Мои решения не отменяются. Я так сильно желаю узнать о Шахи-Зинда, что твои опасения не остановят меня. Если же ты ослепнешь и твои потомки будут рождаться слепыми, я обеспечу вас: построю в Самарканде медресе, в кельях которых будете жить и изучать Коран, назову это медресе “Медресе слепцов”, посажу сад для вас, который назову садом Хиды, оделю вас богатым вакуфом (землей в долгосрочную аренду, которую можно передавать в наследство). Ты садись на лошадь и поезжай на такое место, которое тебе больше нравится. Сколько земли обскачешь в течение дня она будет вакуфной в пользу твою и твоих потомков. Кроме того, я обращу в вакуф двенадцать рядов лавок на базаре в Самарканде.

Волей неволей должен был соглашаться Хида на предложение Тимура. Придя домой, он стал обдумывать, какое место ему выгоднее выбрать для предстоящего объезда. Из всех владений Тимуровых ему больше нравились самаркандские земли. Остановившись на Самаркандском регионе, он стал размышлять:

“В Ангарском районе мало воды, потому что арык Даргом часто размывает плотину на Зерафшан и в нужное время в нём не хватает воды. Недаром же поговорка сложилась: “Если не хочешь доставить себе печали, не сей по Даргому”. Трудно будет моим потомкам с такой землёй. Земли Согда плодородны, да река Зерафшан бывает по временам многоводна – трудно переезжать; кроме того, местность эта отличается грязью – мучение по ней ходить и ездить. Притом, много ли земли там можно обскакать в один день – везде арыки да болота с камышом и топи? Долго он раздумывал так и, наконец, нашёл, что лучше, удобнее других земель Шаудорская: близко от города, местность сухая и ровная, урожаи бывают порядочные, в воде нет недостатка.

Ещё муэдзин не прокричал призыва на утреннюю молитву, а Хида уже оседлал своего скакуна в Ак-тепе, откуда он предполагал начать объезд. А скакун у него был такой, что на всех скачках и играх всегда оставался победителем. Только показался краешек солнца из-за Педжикентских гор, Хида уже птицей-ястребом несся по направлению к Кара-тюбинским горам, захватывая круг пошире. Легко скачет его конь, перепрыгивая арыки и вымоины, то стрелой вылетая из оврага, то на миг скрывался в лощине. Ветер свистит в ушах Хиды, играет его шёлковым халатом, а Хида всё смотрит на солнце. Удивительное дело: ему кажется, что солнце сегодня быстро, быстро поднимается в высь, а конь недостаточно быстро скачет. Досада берёт Хиду на коня. Со всей силой хлещет он его нагайкой, широкими размахами ног бьёт его по животу. Только к полудню доскакал Хида до Кара-тепа, захватив уже немало земли. Конь его бежал в это время уже резкими отрывистыми скачками, как дрофа на подъёме, а дальше пошёл шагом, качаясь из стороны в сторону, покрытый пеной, тяжело дыша. Слишком понадеялся Хида на силы коня, да жаден был притом же. Закрыла ему глаза жадность, затемнила рассудок. Вот добрался Хида до Агалыка и повернул коня на Чунгуль. Время около третьего намаза. Еле передвигал ногами измученный конь, нисколько не прибавляя шагу от жестоких ударов нагайки. Наконец, конь пошатнулся, не удержался на ногах, упал и не мог встать. Взглянул Хида на солнце – но уже начало принимать огненный цвет и смотреть на него стало не больно. Бросил он лошадь и пустился бежать. Бежал он, бежал, перебежал Чару – минорский мост на Даргоме, начал задыхаться от усталости и с бега перешёл на шаг. Сбросил он халат и рубаху, а
сапог давно уже не было на нём. Отдышавшись немного, он ещё раз взглянул на солнце – вот, вот оно скроется. Откуда и прыть взялась у него, легко он снова пустился бежать – бежал до тех пор, пока не упал. Однако жадность и тут не остановила его: падая, он насколько мог, широко размахнулся нагайкой, случайно оставшейся у него в руке и бросил её вперёд, желая урвать ещё хоть кусочек земли. На том месте, где упала нагайка, потом основалось селение. Камчинон, название которого и произошло от слова камчин – нагайка.

Отдохнув и сев на свежую лошадь, Хида явился к Амиру Темуру, который приказал ему немедленно приступить к рассказу. Хида подробно рассказал всё, что видел и слышал, ничего не прибавляя от себя и не скрывая. Как только он закончил – две крупные темные слезы выкатились из его глаз и он ослеп. Все были поражены этим чудом. С тех пор потомки Хиды родятся слепыми – об этом всем было известно в Самарканде. Амир Темур сдержал своё обещание: построил в Самарканде Медресе (медресе Хоразми), в котором жили слепцы, большей частью потомки Хиды. От сада Хиды теперь и следа не осталось, а вакуфы, завещанные Тимуром в пользу потомков Хиды, в большинстве утратились, потому что с тех пор много было неприятельских нашествий на Самарканд, много поколений людей сменилось в нем, а ещё больше было внутренних переворотов.

Исполнилось и наказание, предсказанное Тимуру. Уже весь свет завоевал он, только одно Китайское царство не было подвластно ему, да и он собирался покорить. Собрал Тимур своё несметное войско, такое большое, что не было ему счёта, что с одного конца не видно другого. Никто не сомневался в победе. Выступило войско. Что могло устоять пред ним, что могло заградить ему путь? Разве можно преградить дорогу буре? Разве удержать воду в Сыр-Дарье?

Испугался Китайский царь, когда узнал, что на него идёт непобедимый Тимур, хотел он без битвы отдать всё своё царство Тимуру, чтобы напрасно не проливать крови, и выслал ему навстречу послов с богатыми дарами. Но в это самое время умер Тимур, не дойдя до границы Китайского царства, а войско его рассеялось.